WEB интерфейс
к архиву конференции
Полет с Эльбруса
From: Олег Музальков
Subject: Полет с вершины Эльбруса
Date: Mon, 7 Apr 2003
В преддверии вновь обретенного юбилея дельталанеризма поворошил прошлое и
нашел в древних книгах интересные, на мой взгляд записи.
Побежденные вершины. Сборник советского альпинизма. 1975-1978.
М.: Издательство "Мысль", 1981.
---============== Begin =============---
От редакции.
В настоящее время во многих странах мира все большее распространение
получает дельтапланеризм. Энтузиасты этого вида спорта совершают полеты с
горных вершин в Альпах, Гиндукуше, Гималаях. Увлекательность таких полетов
несомненна. В то же время они требуют от человека значительной альпинистской
подготовки, знания законов аэродинамики, предельной подготовленности к
полету, внимания, осторожности, и.т.д.
Дельтапланеризм в нашей стране еще только зарождается, и на современном
этапе спуск с вершин на дельтаплане таит в себе не только множество
трудностей, но и большой риск. Однако вполне возможно, что вскоре полеты в
горах станут обычным явлением.
Ниже помещается статья энтузиаста дельтапланеризма В.А. Овсянникова о
выполненном им впервые в нашей стране полете на дельтаплане с вершины
Эльбруса.
* * *
Через несколько минут после старта я летел на высоте около 300м над снежными
склонами и ледниками Эльбруса. Полет проходил над обычным маршрутом
восхождения на эту высочайшую вершину Кавказа. Вот подо мной скалы Приюта
Пастухова, а впереди, в конце неширокой группы скал, виден "Приют
одиннадцати".
Но что это? Вслед за легкой встряской дельтаплан стал быстро набирать
высоту. Скорость полета та же, а я поднимаюсь все выше и выше. Снег и скалы
как бы уходят вниз. Быстро расширяется обзор. Догадываюсь: дельтаплан попал
в восходящий воздушный поток.
Было это 4 августа 1977 года. После первых радостных ощущений полета,
впервые совершенного мною в Кавголове на дельтаплане собственной
конструкции, прошло три года. Все это время было заполнено
усовершенствованием аппарата, освоением техники пилотирования, полетами со склонов
гор Кавказа и Кольского полуосторова.
Вершина Эльбруса была мне знакома по восхождениям 1957 и 1963 годов. Начав
подготовку к полету с нее, я уже достаточно ясно представлял, какие
трудности встретятся на таком пути.
С мыслью о полете я поднимался на вершину в июне 1977 года. Тогда мне не
повезло: сильный порывистый ветер сорвал мои планы. Пришлось вернуться вниз
с дельтапланом за плечами и уехать в Ленинград. В то же время этот выезд не
прошел бесследно. Я просмотрел возможные варианты старта с вершины. Удалось
испытать и дельтаплан в полете в районе "Приюта одиннадцати". Эти испытания
подтвердили заключения аэродинамиков: взлетная скорость на высоте, даже
такой как 4200м, из-за разреженности атмосферы должна быть больше. В полете
дельтаплан вел себя все время одинаково и легко управлялся.
Через месяц я вновь был на Кавказе и 1 августа однялся к "Приюту
одиннадцати"- высокогорной гостинице.
Со следующего дня началась моя подготовка к полету. Она заключалась в
выходах к вершине с целью транспортировки грузов и акклиматизации. Три
долгих дня уходит на это. Все они наполнены тяжелой челночной переброской
грузов, большой усталостью, приступами горной болезни, особенно в верхней
части пути. Но чего не сделаешь для осуществелния своей мечты!
Наступил решающий денью Ручные часы-будильник поднимают меня в два часа
ночи. В гостинице тишина: три группы уже вышли к вершине, остальные еще
спят. Самочувствие мое отличное. Да и погода лучше не придумаешь. Одеваюсь
тепло - шерстяной костюм, пуховые куртка и брюки, штормовка, рукавицы.
Фонарика не беру: хорошо светит луна. Не забываю компас: он не раз выручал
меня на Эльбрусе в непогоду. Выхожу. Без груза- мой груз находится в 200м от
вершины-идти одно удовольствие. Перед седловиной обгоняю группу зарубежных
альпинистов из международного лагеря "Кавказ-77". Вижу, как к восточной
вершине подходит группа советских восходителей.
К 10 часам добираюсь до своего груза. После короткого отдыха забираю только
рюкзак и - к вершине. Предвершинный взлет не крут - 35-40град. Иду медленно,
экономя силы. Наконец вершина - 11 часов. Вынимаю записку предшествующих
победителей вершины и оставляю свою. В ней пишу, что буду спускаться на
дальтаплане - в этом у меня теперь нет сомнения. Пишу в ней, что полет
посвящается 60-летию Советского государства.
Спуск за второй частью груза - разобранным дельтапланом и лыжами для разгона
(укороченные до 1м 20см лыжи "Карпаты") занял еще два с половиной часа и
оказался весьма трудным на высоте более пяти километров. На сборку
дельтаплана ушло полтора часа вместо 30 минут в обычных условиях. Чтобы
сохранить дыхание и работоспособность, приходится двигаться как в
замедленной киносъемке.
Наконец все готово. Дельтаплан собран и проверен. Место старта выбрано -
верхняя часть выполаживающегося к вершине снежного кулуара. Я переоделся
(пуховой костюм, ледоруб, рюкзак и прочие ненужные в полете вещи остаются
здесь) и надел лыжи. С собой беру лыжную сумку с ракетами, аптечкой и
документами.
Погода отличная, хотя на горизонте уже появились кучки облаков, предвещающих
ухудшение погоды. Подул ветерок, пока еще слабый - до 5 м/сек.
Длина снежного склона для разгона 50-80м, за ним каменная осыпь. По моим
расчетам, для набора взлетной скорости достаточно 25-30м. Пристегиваю
подвесную систему, поднимаю дельтаплан на руки и выхожу на старт.
Осмотреться и попрощаться с Эльбрусом уже не могу: все внимание
сосредоточено на удержании дельтаплана в правильном положении. Ведь если не
справиться с порывом ветра вовремя, он может опрокинуть и сломать аппарат. В
15часов 30 минут даю зеленую ракету - для наблюдателей с "Приюта
одиннадцати". Она означает, что через пять минут я стартую на дельтаплане.
Наконец ставлю лыжи параллельно вниз по склону и начинаю разбег. Скольжение
отличное: парафиновая смазка наложена на лыжи еще в Ленинграде. Скорость,
как мне кажется, достаточная. Легкое движение ручкой управления, и я в
воздухе. Сразу же перевожу тело в горизонтальное положение и бросаю взгляд
на указатель скорости - около 50 км/час. Увеличиваю еще немного скорость и
выполняю правый разворот. Не прошло и минуты, а высота уже более 100м.
Дельтаплан над Эльбрусом! Скорость значительная, и его металлический каркас
слегка вибрирует, а парус трепещет над моей головой. Подо мной проплывают
скалы Южного гребня.
Полет проходит нормально. Стартовое волнение прошло. Можно позволить себе
осмотреться и насладиться этим действительно неземным ощущением парения. Это
совсем не то, что смотреть вниз на ущелье с какого-то гребня или вершины.
Где-то далеко внизу проплывают скалы, снежные поля, ледники. Интересно, что
отсюда различаются не только открытые, но и закрытые трещины. Через слой
прикрывающего снега они просматриваются как темнеющие полосы. Вообще же
вокруг необычные, прямо-таки фантастические картины.
Небольшие порывы ветра иногда бросают дельтаплан вверх, вниз или в сторону,
но мне всегда удается сохранить его равновесие и курс. Я наслаждаюсь
полетом.
Вдруг вслед за ощутительным рывком дельтаплан начинает "тащить" вверх. Это
он попал в восходящий поток воздуха, образующийся от обтекания широкого и
протяженного снежного гребня, над которым проходил полет. По прибору
скорость почти не изменилась, но относительно "земли" она явно
увеличивалась. Высота полета уже превышает 500м над склоном. Невольно в
голову лезет мысль: "А не стоит ли попытаться сесть в Баксанском ущелье?".
Нет, в воздухе менять планы нельзя. Мой полет преследует основную цель -
старт с вершины и испытание дельтаплана на больших высотах. Впервые человек
спускается с вершины Эльбруса по воздуху. Никто из советских спортсменов не
летал на такой высоте, и поэтому я должен выполнить этот полет по основному
плану, и, главное, безаварийно. А в ущелье уже появились облака, значит, там
могут быть порывы ветра.
Лечу по курсу через скалы Приюта Пастухова к "Приюту одиннадцати". Через
некоторое время восходящий поток ослабевает. Уже хорошо различаю людей на
крыше гостиницы. Они приветственно машут руками.
Впереди плато, на которое я должен садиться. Разворачиваюсь влево на 90град
и сразу же попадаю в нисходящий поток. Высота быстро теряется, но она еще
велика для захода на посадку. Приходится терять ее легким пикированием.
Внимательно слежу за тем, чтобы не превысить допустимую скорость. Наконец
перехожу в горизонтальный полет, разворачиваюсь против ветра и начинаю
медленно сбрасывать скорость. Высота полета уменьшается: пять, четыре, три
метра - пора садиться. Отжимаю ручку вперед - дельтаплан как бы замирает в
воздухе и плавно опускается на снег. Лыжи касаются его без толчка. Проезжаю
на них лишь 2-3м и останавливаюсь...
Полет завершен. Сверху, от "Приюта одиннадцати", люди машут мне руками,
что-то кричат, двое бегут мне навстречу. Машу им руками-все в порядке. Моя
мечта осуществилась. В воздухе я пробыл около 20 минут и пролетел примерно
12км.
При возвращении в "Приют одиннадцати" неожиданно начинаю задыхаться: видно,
мой организм еще не перестроился, ведь быстро "потеряно" более полутора
километров высоты. Усталости не чувствую. Она появилась позднее, после
второго или третьего стакана горячего крепкого чая в гостеприимной высотной
гостинице. Да и усталость эта была приятной.
---============== End ==============---
Вот такие дела.
Я раньше нигде не слышал об этом полете.
И повторил ли кто это достижение.
Жаль, в книге нет фотографий пилота и аппарата:-(
Судя по времени - это мог быть слегка улучшенный Рогалло с лопухами, боюсь,
даже без обязательных сейчас антипике и, разумеется, парашюта.
А затащить на высочайшую вершину России/Союза дельтаплан, отказаться от
полета и затем тащить все взад - это, думаю, достойно уважения.
From: "Олег Музальков"
Subject: Полет с вершины Эльбруса
Date: Mon, 7 Apr 2003
а вот еще... взято отсюда
http://212.33.225.54/texts/delta/delta.htm
ЭЛЬБРУС ПОДО МНОЮ...
Групповой полет на дельтапланах с вершины Эльбруса впервые в мире совершили
пять отважных спортсменов
Мы связались с руководителем группы ленинградским инженером Виктором Овсянниковым.
- Представьте, пожалуйста, участников полета.
- Шофер Михаил Котельников, научные сотрудники Александр Амбуркин,
Олег Бадыров и я ленинградцы, конструктор Владимир Граф из Миасса. Мы,
ленинградцы, уже несколько лет занимаемся в первой в стране секции
дельтапланеризма при Ленинградском Доме культуры авиаработников.
С помощью этой секции и была организована выездная школа полетов
на дельтапланах в горах.
- Долго ли длилась подготовка к полету?
- Первую неделю мы учились азам альпинизма. Все участники совершили
зачетные походы на значок "Альпинист СССР". Это было нужно, чтобы
правильно действовать в случае посадки в непредусмотренном месте. Затем
несколько дней учебные полеты. Отрабатывалась техника посадки.
Для того, чтобы "прокатиться" с Эльбруса, пришлось "саночки возить" трое
суток, именно столько длился наш подъем.
- Как вы стартовали?
- Собрав аппараты и выбрав точку старта метра на два ниже восточной вершины,
мы взлетели с интервалом в несколько секунд. Наши наблюдатели рассказывали
потом, что снизу впечатление было такое, будто кто-то из гигантской пращи
одного за другим запускает спортсменов в небо.
- Сколько длился спуск?
- Было предусмотрено несколько вариантов полета. Идеальная погода в тот
день позволила нам слетать по оптимальному графику. Мы отказались от лыж,
оставили их на вершине и стартовали "на ногах". Было рассчитано, что при
запасе высоты летим в долину, при недостаточной высоте садимся возле Приюта
Одиннадцати.
Двое наших товарищей сели именно там, я хорошо видел их, пролетая в это
время на высоте полутора километров над ними. Они были в полете
около 20 минут. Трое полетели дальше, в долину Азау. Я, приземлившись
после всех, летел полчаса.
- Ваши личные ощущения полета.
- О, это трудно передать словами. Второй раз я спускаюсь с Эльбруса на крыльях.
Чувствуешь себя всемогущим. Аппарат подчиняется малейшему твоему движению, ты
вольно паришь в воздухе. Кажется, можно читать полете книгу так спокойно
летишь. Под тобой расстилается рельефная карта земли фантастической красоты.
Видно необозримо далеко, кажется, до самого моря.
Сверкающие ледники, обрывистые каньоны, осыпи, скалы все успеваешь разглядеть.
И еще ощущение, что внизу некуда садиться, ущелья, покрытые лесом. Стадион,
куда я прицеливался приземлиться, казался сверху не больше спичечной коробки.
И вот в такую крошечную мишень надо попасть с огромной высоты.
- На каких аппаратах вы летели?
- Наши дельтапланы класса "Стандарт" с аэродинамическим качеством 6.
Строили их мы сами. Дельтаплан настолько прост в изготовлении, что его может
сделать чуть ли не каждый. Надо, разумеется, знать определенные правила. Мы
в Ленинграде делали свои аппараты по чертежам нашего председателя секции
Володи Михайлова.
Лично я в условиях городской квартиры сделал уже четыре аппарата. Теперешний
я назвал "Дедал". Икар, имя которого стало нарицательным для летающих людей,
был всего лишь непослушным сыном, крылья-то смастерил Дедал. Кстати говоря,
мой четырнадцатилетний сын Дима летает на дельтаплане, но он в отличие от
Икара, послушный и дисциплинированный человек, и поэтому у нас обходится
без "летных происшествий".
- В чем вы видите преимущества группового полета?
- Вместе лететь интересное, можно друг друга подстраховывать. Тактика
массовых полетов, мне кажется, может впоследствии иметь большое прикладное
значение. Вообще я считаю дельтапланеризм спортом будущего.
- Каковы ваши дальнейшие планы?
- Мы с Димой сидим на чемоданах в ожидании отъезда на соревнования.
До этого были только небольшие местные слеты энтузиастов, а, теперь
решено провести первые всесоюзные соревнования дельтапланеристов.
Интервью вела А. ЛЕВИНА.
(22.08.1978)
From: Игорь Томп
Subject: Полет с вершины Эльбруса
Date: Thu , 10 Apr 2003
Знал я Овсянникова. Это был его первый но не последний полет с Эльбруса.
В сентябре 1978 г, появившись первый раз на еженедельных собраниях всех Ленинградских дельтапланеристов,
я попал как раз на его отчетный доклад о спуске с Эльбруса в 1978 г. На этот раз их было четверо. Плюс
еще человека 4 помогало им поднять все наверх, а потом спустились вниз ногами. Давно было, уже сейчас
не помню точно фамилий, все были из Ленинграда. Точно могу сказать, что никто из них уже давно не
летает. Овсянников пытался организовать "Школу горных полетов", но что-то не заладилось. Была еще одна
попытка слететь, но им помешала погода и больше попыток не было. Я помню так, если кто еще помнит или
найдет статьи, пусть поправит.
Овсянников, был первым в Ленинграде и, одним из первых в СССР, кто начал делать д/п и летать на них.
Насмотрелся во Франции, где был в командировке.
Первый его д/п я видел на фотографии, стартующим из под отрывной площадки большого Кавголовского трапмлина.
Ручка у него была прямоугольной формы и крепилась к поперечине. Верхних тросов и мачты - не было
(вот так все и идет по кругу... :-).
Сын Овсянникова, Дима, тоже летал, был самым молодим пилотом в городе точно, и, возможно, в СССР в 78-79 годах.
Последний раз я видел Виктора где-то в 80-м, он привез на гору новый д/п своей конструкции, весьма необычной.
Птичка не полетела.
From: Олег Музальков
Subject: Полет с вершины Эльбруса - 2
Date: Fri, 20 Feb 2004
Примерно год назад постил я конфу инфу об сабже:-)
Говоря проще, помещал сообщение о первом полете на дельтаплане с
Эльбруса.
Недавно в сети нашел, можно сказать, первоисточник.
Интересна, на мой взгляд, не только техника, но и общий настрой в то
время.
Впрочем, судите сами.
---========= Begin =========---
ВПЕРВЫЕ В МИРЕ НА ДЕЛЬТАПЛАНЕ С ТАКОЙ ВЫСОТЫ (1977)
Альпинисты Северной столицы
Виктор Овсянников - член-корреспондент АМТН,
МС СССР по альпинизму.
Впервые я поднялся на дельтаплане в воздух в Кавголово в феврале 1975
г., как потом выяснилось, первым в Ленинграде. Тогда это был еще новый
вид спорта. Летал потом на Кольском, на Чегете, и задумал совершить
полет с вершины Эльбруса. Хотелось, чтобы такое спортивное достижение
первым сделал наш спортсмен. Ведь большинство вершин Кавказа в начале
века были покорены англичанами, немцами, французами, и лишь в 30-х
годах - советскими альпинистами.А то, что Эльбрус рано или поздно
покорится дельтапланеристам, я не сомневался. Не хотелось, чтобы это
первым сделал какой-нибудь иностранец. За рубежом уже начали летать в
горах.
На Эльбрусе я уже бывал и понимал, что это не Кавголово - разбежаться
для старта там невозможно, а сама вершина пологая. Значит надо
стартовать на лыжах. При подготовке старался продумать все до мелочей.
Сначала запланировал полет на июнь 1977 г. В начале лета на Эльбрусе
больше снега и легче подниматься. Отработал инструктором в альплагере
«Шхельда» первую смену, нашел желающих сходить на Эльбрус и честно
выложил начальству свой план: подняться с группой на вершину и, если
погода позволит спуститься с нее по воздуху. Начальство лагеря два дня
думало и мне отказало: «Если с тобой что случиться, зачем мы будем
отвечать». Сказать, что я расстроился - это будет слабо сказано. Два
часа я не находил себе места от, казалось бы, безвыходной ситуации и
в семь вечера решил уйти на Эльбрус без разрешения, в одиночку и
никому об этом не сообщать. На складе купил немного продуктов, у
радистки взял под расписку две рации (ей я ничего не объяснял),
снаряжение еще не сдал и за 5 минут до отбоя поднял с постели начуча
(Ю. Шульгина) и, чтобы не подводить начальство, молча вручил ему
заявление об увольнении с работы. Теперь лагерь за меня не отвечал. Я
полностью отдавал себе отчет в том, что делаю. Знал о погибших в горах
одиночках, знал, что за такое самоволие меня могут лишить и
инструкторства, и мастерского звания и, вообще, могут «закрыть» для
меня альпинизм.
Но в 5 утра, когда все еще спали, я с дельтапланом (24 кг), небольшими
горными лыжами и рюкзаком вышел из лагеря. К обеду был уже на
«Приюте-11». После обеда на Приют приходит группа инструкторов из
«Шхельды» и с ними какие-то американские альпинисты. Сначала подумал:
«За мной:». Оказалось, их выпустили на Эльбрус, но при условии, что
меня не будет в их группе. А к вечеру на Приют пришло распоряжение
КСП: «В связи с ожидающимся ухудшением погоды всем спускаться вниз».
Утром следующего дня погода была уже пасмурной и наши инструктора
решили переждать день, глядя на них, остались и американцы. Уж очень
им хотелось подняться - ведь до этого не было еще американцев на
вершине Эльбруса. Легли спать.
В 3 часа ночи слышу какой-то шум. Захожу к нашим инструкторам - они
готовятся к выходу. Оказывается, американцы тихонечко собрались и в 2
ночи вышли на восхождение. С Приюта видны еще их фонарики. Говорю
ребятам, что тоже иду наверх и прошу их взять немного моего груза.
Вышли в начале четвертого и у скал Пастухова (4900 м) между нами и
американцами было уже метров 500. Передохнули, пошли дальше, но через
час у нашей инструкторши так замерзли ноги, что пришлось ее разувать и
ноги растирать. К тому же небо стало затягивать туманом. Наши ребята
взвесили все и приняли решение уходить вниз. Я сказал им, что
попробую догнать американцев. Отдали они мне мой груз и посоветовали
тоже спускаться, сообщив, что так как погода портится, они сразу
уходят вниз - в лагерь. Я думаю, они понимали, что в такой ситуации
на «Приюте-11» не остается спасотряда... и американцы остаются одни...
Догнал я американцев через час. Идут тяжело, двое почти «сдохли».
Пообщались (на английском), сообщил им, что у меня рация, компас,
карта и я знаю маршрут, а это становилось решающим обстоятельством,
так как нас уже накрыл сплошной туман. Я хорошо знал маршрут, но и
коварство погоды в горах тоже. Поэтому пока сидел на Приюте я составил
схему пути до седловины в метрах и углах азимута - это спасло нашу
группу без всякого преувеличения. Пропустили американцы меня вперед -
топтать тропу (это с моим-то грузом), но останавливаться стали уже
через каждые 15 - 20 минут. Около 7 часов садятся, а вернее валятся на
снег мои американцы, подходит один ко мне и говорит: «У Джона коллапс
сердца». Высота по альтиметру 5100м. Иду к Джону, он лежит и дышит как
загнанный, пульс 120 - 150. Не то что вверх, он и вниз идти уже не
может, глаза закрыты, не может произнести ни слова. Надо
останавливаться, тем более что почти 7 часов и надо выйти на связь. Я
не зря взял в лагере две рации: одну я оставил начальнику Приюта, а
вторая со мной. Прослушиваю все переговоры по ущелью: лагерь долго не
может связаться с нашими инструкторами. Включаюсь в переговоры и
сообщаю, что наши ушли вниз и сообщаю обстановку на склоне. Не
хотелось сообщать в лагерь где я, но понимаю, что ситуация с
американцами уже критическая. Мне приказывают: «Луч-7 выйти на связь
через 15 минут снова».
Через 15 мин. на связь выходит уже начальство лагеря, подробно
интересуется состоянием американцев (уже потом узнал, что сопровождать
их должен был один из известных спартаковцев, но под каким-то
предлогом он не пошел). Получаю приказ: «Виктор, присмотри за
американцами и выходи на связь каждый час». Так поступают при
спасработах.
Устраиваю беседу с американцами, объясняю им, что в такую погоду на
вершину не подняться, да и возвращаться проблема - видимость около 10
метров и небольшой снег с ветерком уже замели наши следы. Сообщаю им
(теперь уже в приказном порядке), что принимаю на себя руководство
всей группой, так как я единственный из всех знаю маршрут, имею компас
и схему пути. Поднимаем Джона и начинаем спуск. Сначала его ведут под
руки. Непрерывно считаю шаги и слежу за компасом. Через час Джон
отходит и идет нормально (по-моему, у него был острый приступ
горняшки). По связи сообщаю, что спуск проходит нормально, но сам не
уверен, так как крутизна склона начинает быстро увеличиваться. Во
время очередной связи (наверное, около 12 часов) американцы меня
обгоняют и, не слушая моих криков, идут прямо. С трудом их догоняю,
объясняю, что мы, кажется, отклонились от тропы. Но они спорят и
пытаются спускаться каждый своим путем. Через 30-50 метров один из них
проваливается в закрытую трещину, повисает на руках и с трудом
выбирается на снег. Это чудо, что трещина была узкой, я то знаю, что
на этом склоне они глубиной до ста метров, а у нас ни веревки, ни
репшнура, да и спасотряда на Приюте нет. Ругаю их, как могу (не знаю
английских подходящих ругательств), но теперь до них доходит, что дело
серьезное. Уже в тумане, по компасу идем почти 6 часов и должны
подходить к Приюту. Приказываю всем сесть на рюкзаки и ждать. Не помню
точно через 30 или 50 минут на какое-то время туман ослабел, мы
сориентировались и поняли, что отклонились вправо на 100 - 200 метров
(это всего-то за шесть часов пути по снегам Эльбруса) и почти подошли
к ледовым сбросам. Быстро вернулись на тропу и к 15 часам мы пришли
на Приют.
На Приюте я сразу свалился спать: сказались и физические, и нервные
нагрузки, а когда проснулся моих американцев уже не было - ушли вниз
не попрощавшись и не поблагодарив за помощь! Больше я их никогда не
видел. Я знаю лишь, что это были специалисты, участвовавшие в
международной конференции по нейтрино в Баксане.
Через пару дней на Приют пришел ведущий телепередачи «В мире животных
» Николай Дроздов с товарищем. Втроем мы поднялись до скал Пастухова,
но дальше нас опять не пустила погода. Затем на Приют пришла Школа
инструкторов под руководством Вити Жирнова. Ее инструктора решили
сначала сходить на вершину как на разведку. Пошел и я с ними. Погода
была отличной, легко поднялись на вершину, но я дельтаплан этот раз с
собой не взял. А зря..!
На следующий день пошла наверх вся Школа, и я с ними и с дельтапланом.
На седловине все пошли вправо на Восточную, а я решил идти на Западную
вершину. С трудом взял подъем, так как на выходе был твердый фирн и
без кошек было и трудно, и опасно (ступени выбивал за 5 ударов только
на 1 - 2 см). Поднялся на вершину, снял записку зимней группы В.
Шатаева и начал искать место для старта. Но поднялся ветер, который
постепенно усиливался. Для меня он был боковым. В Питере я бы
стартовал в таких условиях, а здесь силы не те. Понял, что не удержу
на руках дельтаплан при старте, ветер может перевернуть меня и
сбросит на склон со всеми вытекающими: И лететь хочется, и живым
остаться. Ведь я на вершине один, да и с Восточной вершины уже все
ушли вниз. Понял, что опять не судьба, не стал даже собирать аппарат.
Подошел к началу крутяка в сторону седловины и вдруг понял, что без
кошек вниз с таким грузом я и двух шагов не пройду - сорвусь и улечу.
Стою и не знаю, что делать. Решил по рации связаться с Приютом. Прошу
их выйти мне на встречу, а мне отвечают, что все настолько устали, что
лежат пластом. Пришлось вспоминать Остапа Бендера: «Спасение
утопающих - дело рук самих утопающих».
Сбросил рюкзак и стал ходить по вершинному плато в надежде найти
какой-нибудь более безопасный вариант спуска и нашел. С севера, со
стороны Кисловодска к вершинному плато подходил ледник, на который
с вершины спускался снежный склон не такой крутой. Пошел по нему и без
срывов дошел до седловины. (Может этот вариант пути на Западную
вершину кому-нибудь пригодиться). К вечеру добрался до Приюта. За этот
день я сходил на вершину и обратно с грузом порядка 24-х кг и
чувствовал себя нормальною Но понял, что против судьбы не попрешь -
отпуск кончается. Утром спустился вниз и пришел в лагерь.
В лагере меня никто не ругал, все сделали вид, что ничего не
происходило, сдал снаряжение, рассчитался и уехал в Ленинград. В
городе вышел на работу, семья ушла в байдарочный поход, а я все не мог
угомониться. В июле читаю в газетах, что в Альпах совершен полет с
Маттерхорна, 4000 м, и так мне стало грустно, что решил еще раз
попробовать.
Я позвонил Буданову Петру Петровичу (старшему тренеру альпинистов
ленинградского «Спартака») объяснил ему все и попросил помочь достать
снаряжение. Спасибо ему, выписал он мне со склада ботинки, ледоруб,
штормовой костюм и пуховый костюм. На работе взял неделю за свой счет,
собрал вещи, продукты, взял из дома сигнальные ракеты, и в субботу
утром приехал в аэропорт. Третьим самолетом улетел в Минводы,
переночевал в аэропорту и утром на автобусе приехал в Терскол. На
канатке сразу поднялся наверх и пешком пришел на «Приют-11».
Там все знакомые приняли меня как старого друга, поселили в хорошую
комнату. Но когда утром решил сделать заброску на Скалы Пастухова, то
понял, что от моей прежней спортивной формы и акклиматизации ничего не
осталось. До Скал Пастухова дошел еле живой, наверное, такой же, как
мои июньские американцы. Но в 2 часа ночи все-таки вышел на
восхождение. На скалах Пастухова по привычке взял сразу весь груз
(дельтаплан, лыжи, продукты с питьем, ракеты, аптечку), но уже через
20 минут сдох. Понял, что дальше с таким грузом идти не смогу.
Разделил груз на две части и стал поднимать его челночным способом.
Еще через час понял, что тяжелую часть - пакет с трубами - могу лишь
тащить волоком по снегу. Часам к 12 подошел к предвершинному гребню
перед седловиной, 5.100 м. Здесь испытал первый острый приступ
горняшки - меня вырвало. Решил, что по скалам путь будет короче и
челноками по 10 -15 метров продолжал поднимать груз. Голова
раскалывалась от дикой боль (горная болезнь), сколько раз меня рвало,
не помню. Но часам к 15 дошел до небольшой площадки примерно на высоте
5300м. Здесь можно было собрать аппарат и стартовать, хотя это еще не
была вершина. Идти выше у меня уже не было сил. Попытался отдохнуть и
обдумать ситуацию. Собрать аппарат я бы смог, но вот поднять его на
руках для старта и удержать даже при слабом ветре наверняка бы не
смог - сил уже не было... Решил оставить груз здесь и возвращаться.
На «Приют-11» вернулся в 19 часов. На меня все встречные почему-то
смотрят с ужасом, говорят, что я был сине-черного цвета от горной
болезни. Советуют отправляться в постель и день - два отдыхать. Уснул
сразу, но в 3 часа проснулся. Все альпинисты уже ушли на восхождение.
Оделся, походил по Приюту, вышел на воздух - погода как по заказу:
чистое небо и тишина. Подумал и решил пойти наверх, сколько смогу, не
смогу - вернусь. Иду размеренно, экономлю силы, но чувствую, что
идется. Прошел Скалы Пастухова. Стало рассветать. Иду дальше и
постепенно понимаю, что сегодня должен взойти на вершину. Около 11
часов подошел к оставленному дельтаплану, передохнул и по частям стал
поднимать свой груз. И вот к 14 часам я на вершине с дельтапланом.
Один. Не знаю еще, что будет дальше, но вижу, что все получается, как
задумал. От самой вершины между двумя скальными гребнями уходит
снежный склон с постепенно нарастающей крутизной. Через 100 -150
метров снег кончается, но по прикидке, его длины мне должно хватить,
чтобы на лыжах набрать скорость отрыва. Собираю дельтаплан, снимаю
пуховый костюм (его и все ненужное альпснаряжение оставляю на
вершине), надеваю подвеску и лыжи.
Даю зеленую ракету - это сигнал на Приют, что я готов к полету и через
5 минут стартую. Только теперь понимаю, на какой риск я иду.
Еще никто в мире не летал на дельтапланах с таких высот. Если не
наберу скорость для взлета или ветром снесет на скалы, то ко мне
придут не раньше, чем завтра. Признаюсь честно, что в это время у меня
по щекам катились слезы. Было не страшно, но, наверное, мне было
самого себя жалко. Подавляю эту сентиментальность, говорю себе: «Чего
ты боишься? Сам этого хотел. Жизнь прожил интересную. Сына уже
вырастил. А первый всегда идет на риск неизвестного».
Погода отличная, легкий боковой ветер и прекрасная видимость. Еще раз
проверяю сборку дельтаплана, пристегиваю подвесную систему и поднимаю
его на руки. Все внимание на положение дельтаплана - надо парировать
порывы ветра и выбрать момент, когда он будет минимальным.
И вот решаюсь - два шага на лыжах коньком, затем ставлю их параллельно
и скольжу вниз. Вот когда я оценил, как важна подготовка. Лыжи,
покрытые парафином и еще в Ленинграде завернутые в бумагу, скользят
стремительно. Теперь мне уже ни остановиться, ни свернуть,
невозможно -через 100 метров осыпь и мой путь только в воздух. Взлетаю
неожиданно легко и ровно. Сразу перевожу тело в горизонтальное
положение и по прибору проверяю скорость - около 50 км/час. Несколько
секунд и скалы уже далеко внизу. Я лечу! Делаю правый разворот к
седловине, а затем - левый, чтобы лететь над тропой подъема. Через
минуту подо мной уже сотни метров. Стартовое напряжение понемногу
спадает - полет проходит нормально. С вершин уже все спустились,
где-то на склоне вижу последнюю двойку, подходящую к скалам Пастухова.
Весь ледник, покрывающий вершинный склон, как рельефная карта медленно
проплывает подо мной. Начинаю получать удовольствие от этого неземного
зрелища. Надо мной слегка трепещет парус дельтаплана, сшитый мною
зимой (в те годы все делали сами, в продаже дельтапланов не было),
металлический каркас почти не вибрирует. У скал Пастухова дельтаплан
слегка подбросило воздушным потоком, хотя высота была порядка 500
метров.
Подлетаю к Приюту, вижу на его крыше людей, которые машут мне руками.
Можно было бы лететь и дальше в долину, но там уже появились облака,
да и по моему плану я должен был долететь лишь сюда. Вспоминаю
правило -в воздухе планов не менять Делаю два круга, чтобы сбросить
высоту и сажусь на поле метрах в 100 ниже Приюта. Сажусь идеально -
лыжи касаются снега без малейшего толчка и через 2 метра
останавливаются. Опускаю дельтаплан носом на снег, отстегиваюсь,
отхожу в сторону и машу ребятам, бегущим ко мне, - все в порядке.
Потом сажусь почему-то на снег, задираю голову, смотрю на ВЕРШИНУ
ЭЛЬБРУСА и только тут понимаю, что я ЭТО СДЕЛАЛ - впервые 4 августа
1977 года альпинист с вершины Эльбруса спустился по воздуху, впервые в
мире человек стартовал и летал на такой высоте.
От Приюта прибежали ребята, помогли донести и потом разобрать аппарат.
Пока я отдыхал, они на куске ватмана написали Акт, что были
свидетелями этого полета. Все, бывшие на Приюте, (18 человек)
подписались под этим Актом с указанием своих адресов, а Магомет -
начальник Приюта заверил его печатью.
На следующий день пошел снег, и погода испортилась на неделю. Останься
Значит, за все надо бороться и при этом не очень себя жалеть.
Спустился в ущелье и первым альпинистом на поляне Азау мне встретился
начальник международного альплагеря А.И. Поляков. Пришлось ему все
рассказать, а когда я в подтверждение показал ему Акт о полете, он в
тот же день послал телеграмму в газету «Советский спорт».
В субботу я прилетел в Ленинград, семья еще не вернулась из похода.
Вышел в понедельник на работу и вдруг в четверг мне приносят газету и
спрашивают: «Правда ли это? Ты же в отпуске был в июне, а сейчас
август». Мое недельное отсутствие на работе просто не заметили. Но это
была моя звездная неделя. Потом об этом полете писали и в книгах, и в
газетах, но везде говорили, что полет и его план был согласован с
Руководством. Мне объясняли, что иначе редакции не пропускали
материал. Но однажды я встретился в Москве с А.И. Поляковым и он
сообщил мне, что меня представили за этот полет к какой-то
правительственной награде. Для формальности запросили из
ленинградского «Спартака» на меня характеристику, но зам. председателя
ЛГС ДСО «Спартак» сдрейфил (по словам А.И. Полякова) и написал, что
Овсянников сделал полет по своей инициативе.
Никаких наград я не получил, но альпинисты ходят в горы не за
наградами.
Copyright © 2002 AlpKlubSPb.ru
При перепечатке ссылка обязательна.
---========== End ==========---
«Значит, за все надо бороться и при этом не очень себя жалеть»
В. Овсянников
|
|